Донбасский «Забой»: литературные портреты 20-30-х годов

Андрей Чернов

Человек прошлого нам дорог своей человечностью, проявлениями своей бытийной сущности в простых, вроде бы неприметных, чертах. Узнав их, у нас мелькнёт мысль: «Как я…», или «У моих родных похоже…» И в этом нам видится какой-то особенный знак – знак человеческого сродства, побеждающего и время, и расстояния. Не от того ли нас так трогают безыскусные строки древних новгородских берестяных грамот? Или ничтожный в своей «историчности» букетик цветов на саркофаге Тутанхамона? Но в этих мелочах предстают живые люди, их мысли и чувства, истинную ценность которых мы осознаем только спустя столетия. Не золото саркофага и не титул фараона, а простое проявление любви к человеку.

Наверное, в этой бездумной беспечности, порождённой то ли ленью, то ли равнодушием (как тут не вспомнить афористическое высказывание Грибоедова?), корень многих бед человека. А прежде всего – в отчуждении от своего ближнего, от его человеческой сущности. Той самой, которая «как я…», или «у моих родных похоже…». И пока преодолевается человеком это отчуждение, многое может быть безвозвратно утеряно. И найдут ли бережные руки археологов то, что вернёт нам человеческую сущность давно ушедшего из жизни человека – неизвестно.

Всё это заставляет нас бережней относиться к сохранившимся свидетельствам о людях прошлого, ценить то, что спаслось от беспощадной отчужденности целых поколений. Не от времени – время бесчувственно, это лишь природная форма, как воздух или солнечный свет. А именно от бездумного равнодушия людей.

Вглядываясь в прошлое Донбасса часто натыкаюсь то на сумрачные «пятна» беспроглядной неизвестности, то на условный саркофаг показушного возвеличивания, больше скрывающий человеческую сущность, чем говорящий о ней. Увы, титулы, звания, награды порою больше значимы, нежели сам человек – во всяком случае, именно такие стереотипы навязывают обществу. Для чего? Для воспитания честолюбивых дельцов и карьеристов? Тех самых, которым наплевать на народ, его святыни, саму Родину? (далее…)

Читать далее

Гордость и предубеждение и зомби

Нина Ищенко
 
Прелестный фильм 2016 года, в котором действие знаменитого романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» разворачивается в мире, где существуют зомби. И не просто существуют, а весь XVIII век активно борются с живыми, и даже английский король Георг сошел с ума от ужаса при виде бойни, которую устроили зомби.
 
Как говорит мистер Дарси в этом фильме, девушка должна быть воспитанной, начитанной, хорошо играть на музыкальных инструментах и владеть навыками боя. Пять сестер Беннет изучали боевые искусства в Шао Лине, а теперь в мирном Хартфордшире матушка Беннет, как и в оригинале, ищет им всем женихов.
 
В фильме сохранены узловые сюжетные моменты: знакомство с Бингли на балу, стремление Дарси расстроить брак своего друга, поездка Джейн в гости верхом, а не в карете, неудачное сватовство мистера Коллинза (которого играет Мэтт Смит, тот Доктор, что с Эми и Рори), отвергнутое предложение Дарси, более чем жесткий разговор с леди Кэтрин де Бер, вся линия Уикхема и счастливый финал. Все эти моменты украшены поединками между персонажами и боями с ходячими мертвецами, которые полностью вписываются в стиль той эпохи: все персонажи выражаются сложноподчиненными предложениями, а спарринг в решающие моменты только добавляет достоверности выяснению отношений (особенно в сцене Лиззи и леди Кэтрин, которая и в классическом сериале 1995 года оставляет ощущение, что меч каждой даме не помешал бы).
 
Для тех, кто не знаком с сюжетом, этот фильм – зрелищный боевик с элементами детектива, но для тех, кто читал и любит роман, это настоящий праздник.

Читать далее

Непобедимое солнце, имманентная философия и Честертон

Нина Ищенко

В августе 2020 года вышел новый роман Виктора Пелевина «Непобедимое солнце». Книга о тридцатилетней москвичке, которая ищет смысл жизни, а находит пульт управления мирозданием в окружении архатов, эонов и бодхисатв. Этот буддистский сюжет автор пишет всю свою жизнь, и с годами он интересней не становится.

Написано живо, читается легко. Историко-мистический детектив, в котором повествование приятно закруглено и все ружья стреляют. По стилю это книга, в которой обо всем рассказывают, но мало что показывают. Это значит, что в романе очень много диалогов для пары «Учитель – Ученик», и вещают в таком ключе буквально все персонажи, которые встречаются главной героине. В то же время действия, драмы, мимезиса в книге мало, основные свои идеи автор доносит через разговоры.

Несмотря на все мистические претензии, эта книга не ставит задачей духовное преображение читателя, такого рода мистику нужно искать у Пушкина и Достоевского. У Пелевина же получился полностью безблагодатный мир поздней античности, совпадающий с продвинутым миром прогрессивного человечества наших дней. Война брендов, тотальное господство рынка, бунт против системы, включенный в систему, феминистки и трансгендеры, за которыми стоят тайны, ритуалы, посвящения, загадки и мистерии, за которыми, в свою очередь, стоит безличная пустота, безграничная черная скука.

Позволю себе необходимое отступление о скуке. Как-то по поводу романа «Илья» Ольги Вальковой мой друг сказал, что после прочтения видно: автору совершенно неинтересно зло. Ей и ее героям искренне скучно проходить посвящения, совершать ритуалы и подставлять перстни для поцелуя неофитам. А Пелевину только это и интересно. В этом суть сюжета – пройти квест, оказаться на троне в золотой короне, и чтобы вокруг голые девушки танцевали с веерами.

Философской основой этого романа является буддизм в том широком смысле слова, в котором его понимали увлекающиеся буддизмом интеллектуалы начала ХХ века. В этой плеяде находится масса духовных ориентиров европейской культуры, от Германа Гессе до Елены Блаватской. Это тот самый буддизм, с которым постоянно борется Честертон, например, в рассказе «Преступление Габриэла Гейла». Этот буддизм сливается с солипсизмом имманентной философии, утверждая, что нет никакого объективного мира, а все вещи суть лишь имманентные представления всемогущего субъекта, иллюзия, майя. Вот что пишет об этом Честертон, с той стороны баррикады, глядя через прицел: (далее…)

Читать далее