Тимофей Алёшкин
Примечание к рассказу «Одиссея Квинта Лутация Катула«.
Квинт Гортензий Гортал – главный соперник и «тень» Цицерона, оратор которым Цицерон восхищался, которого ставил выше всех, с которым всю жизнь соперничал и сотрудничал, и которого прославлял в своих книгах. О Марке Туллии Цицероне мы знаем очень много – до нас дошли десятки его книг, десятки речей, огромное собрание писем (три толстых книжных тома), его жизнеописания, написанные другими авторами, множество упоминаний и описаний в книгах современников и потомков. О Гортензии, ораторе, равном Цицерону и по славе, и по таланту, мы знаем кое-что почти только от Цицерона, ни одной его речи не сохранилось.
Гортензии («Садовники») были знатным, но не слишком прославленным родом, первым консулом в роду был отец Гортензия, избранный, но не вступивший в должность из-за осуждения за подкуп избирателей.
Как вышло, что Квинт Гортензий Гортал (и когномен- прозвище его тоже означает «садовник») решил посвятить свою жизнь риторике – неизвестно. Он появляется перед нами в книгах Цицерона как увлечённый, талантливый яркий оратор уже с самых юных лет.
Искусство произнесения речей, риторика в Республике постоянно развивалось и совершенствовалось, достигнув в 1 веке до нашей эры невероятной высоты. Лучшие речи Цицерона до сих пор служат образцом для ораторов. Несомненно, речи Гортензия им не уступали. Цицерон придерживался аттического стиля красноречия – более простого и ясного, Гортензий – азианского, более вычурного и эффектного. Он выступал прежде всего в судах, заслужив в 70-е годы полу-шутливый, полу-серьёзный титул «короля судов». Римское судопроизводство было устным, задачей оратора, выступавшего как защитника или обвинителя, было убедить коллегию из нескольких десятков присяжных в правоте своей стороны. Гортензий занимался судебными делами неустанно, выступая, или упражняясь дома, когда заседаний по его делам не было, почти каждый день. Он занимался и, как сейчас говорят «решением вопросов», передавая взятки судьям-присяжным и обеспечивая их благоприятный вердикт. Как политик, в сенате или перед народом, он, насколько нам известно, выступал мало, а когда выступал, то поддерживал позицию, занятую его могущественным зятем — Катулом. После консульства он отказался от управления провинцией, которое обычно приносило римским аристократам-нобилям славу и деньги, как говорит историк, «ради судов».
Впрочем, Гортензий и так был очень богат, его великолепные кампанские поместья с рыбными садками почти что попали в поговорку. Был он, в разительном контрасте с большинством римлян – суровых, грубоватых и агрессивных, человеком изящным, тонкого вкуса, кажется, во всём: на пир в честь своего вступления в коллегию жрецов-авгуров первым подал фазанов, был законодателем мод и, видимо, именно он ввёл моду на пышные «тоги-паруса», и даже хотел привлечь к суду гражданина, толкнувшего его на улице и помявшего тщательно уложенную тогу. Когда оппонент в суде задел его, Гортензий мягко ответил что лучше быть плясуньей, чем человеком грубым и чуждым Аполлону и музам.
Однако, когда Катул умер и Гортензию, в его пятьдесят с лишком лет, пришлось поддерживать в борьбе против Цезаря и Клодия своих молодых друзей, Катона и Бибула, он не боялся выходить вместе с ними на улицы, ставшие в последние годы Республики ареной почти настоящих сражений между враждующими фракциями и один раз серьёзно пострадал.
Дом Гортензия на Палатине был совсем недалеко от дома Катула, возможно, даже стена к стене (разные археологи реконструируют их положение по-разному), он тоже потом бы выкуплен Августом, снесён и на его месте появился дом-дворец первого римского императора.
