Одуванчик начинает публикацию статьи В. Л. Толстых «Миф о войне как центральный элемент международно-правовой идеологии»
Автор определяет вторую мировую войну как идею, влияющую на формирование правовой идеологии. В этом своем качестве война является мифом, т.е. событием, имеющим высший, трансцендентный статус по отношению к реальности. Как и любой другой миф, миф о войне является результатом избирательного редуцирования исторического события. Направленность редуцирования задается просветительскими и либералистскими установками; в итоге миф стигматизирует сферу политического и оправдывает сферу неполитического. Оппозицию существующему мифу составляют марксистский и консервативный подходы; их использование может способствовать формированию новых элементов международного права. Общий вывод состоит в необходимости рассмотрения упущенных возможностей, восполнения пробелов и обсуждения альтернативных вариантов.
Предлагаем вашему вниманию первую часть статьи «Миф о войне как центральный элемент международно-правовой идеологии». Призываем к обсуждению и дискуссии!
***
1. Влияние второй мировой войны на развитие международного права почти всегда рассматривается в линейной перспективе, в рамках которой война предшествует современному международному праву, соотносится с ним как причина и следствие. Кроме того, внимание исследователей часто концентрируется на внешних проявлениях послевоенного порядка (новых институтах, договорах, принципах и нормах). Такой подход — уместен, но не всегда достаточен, поскольку он игнорирует текущее значение уроков войны; не раскрывает механизм, посредством которого эти уроки воплощаются в правовую действительность; и создает обманчивое впечатление прямой связи между войной и ее юридическими последствиями.
Значение войны как международно-правовой категории выходит за пределы фактологического уровня: война является не только единичным историческим событием, но и сильнейшей идеей, обладающей способностью к регулятивному воздействию («формой отражения внешнего мира, включающей в себя сознание цели и перспективы его дальнейшего познания и практического преобразования»[1]). В этом качестве война включена в правовую идеологию, «выражающую систематизированное и целенаправленное («концептуальное») отношение людей к действующему и желаемому праву»[2].
Будучи элементом правовой идеологии, война задает нормотворческую программу, в основе которой лежит требование «мыслить и поступать таким образом, чтобы Освенцим не повторился…»[3], формирует образ общественных отношений, устанавливает связь между нормами и отношениями (т.е. обеспечивает толкование). Будучи базовым элементом, война влияет на другие идеи, выступает в качестве их своеобразного фильтра и в этом смысле формирует дискурс международного права, т.е. «конечный набор совокупностей, ограниченный уже сформулированными лингвистическими последовательностями»[4].
2. Историческое событие, ставшее устойчивой идеей и соотносящееся с несвязанными событиями, является мифом. Понятие «миф» в данном случае предполагает не отрицание реальности исторического события, а его высший и трансцендентный статус по отношению к реальности других событий. Данный статус позволяет мифу влиять на образ других событий, перестраивать их по своему образцу. Миф как бы накладывается на другие события: возникающий эффект можно сравнить с совмещением фотографий, когда контур более раннего объекта съемки переходит в контур более позднего объекта.
Образуя контур других событий, миф тем самым объясняет их, выполняет функцию их знака. Гносеологическое значение данного знака обусловлено тем, что миф, в отличие от образа объясняемого события, уже знаком воспринимающему субъекту. К. Леви-Стросс писал: «Миф всегда относится к событиям прошлого: «до сотворения мира» или «в начале времен» — во всяком случае, «давным-давно». Но значение мифа состоит в том, что эти события, имевшие место в определенный момент времени, существуют вне времени. Миф объясняет в равной мере как прошлое, так и настоящее и будущее».[5]
Оптика мифа всегда дает одну и ту же картину, не всегда находящуюся в прямой связи с реальностью; функция новых фактов состоит лишь в инициировании действия мифа, но не в определении его результатов. В этом смысле миф обесценивает реальность, сводя ее значение к значению собственной гипотезы. Р. Барт писал по этому поводу: «Функция мифа — удалять реальность, вещи в нем буквально обескровливаются, постоянно истекая бесследно улетучивающейся реальностью, он ощущается как ее отсутствие».[6]
Способность к подчинению фактов является свойством, определяющим нормативность мифа. Данная способность усиливается с каждым случаем применения мифа, поскольку предлагаемое объяснение становится все более и более знакомым. Преодоление мифа, таким образом, становится крайне сложной задачей, требующей не только разоблачения несоответствия между мифом и реальностью, но и преодоления привычки.
3. Мифологизация предполагает редуцирование исторического события, т.е. отсечение и последующее игнорирование некоторых его аспектов. Редуцирование обусловлено объяснительной функцией мифа: историческое событие не может претендовать на совпадение с реальностью во всех своих частностях, оно может совпадать с ней лишь в главных чертах, т.е. в контуре. Редуцирование, таким образом, является предпосылкой и условием регулятивного воздействия мифа.
Редуцирование мифа является творческим и избирательным процессом, на результаты которого влияет не только реальность исторического события, образующего основу мифа, но и две другие реальности: реальность, предшествующая или параллельная мифу, и реальность будущая. Обе эти реальности формируют предпочтения и ожидания, неизбежно влияющие на содержание мифа, который, таким образом, оказывается с неизбежностью пристрастным.
Редуцирование ставит вопрос о качестве мифа, критерием которого видится не только погруженность наблюдателя в реальность исторического события, но также истинность идей, сформированных в результате осмысления двух других реальностей. Некачественный миф не только обесценивает реальность, но и уничтожает ее.
4. Миф претендует на абсолютную истинность и в этой связи задает одно из важнейших свойств позитивного права – его определенность, которая позволяет праву целенаправленно воздействовать на реальность посредством волевого усилия, а не просто отражать и интерпретировать ее, как это делают философия или язык. Благодаря мифу отношения между правом и реальностью приобретают характер отношений между порядком и хаосом, мужским и женским, формой и содержанием, идеей и материей.
Мифологический уровень права образуется историческими событиями, религиозными представлениями и научными доктринами. Первые два вида мифов – широко известны; открытие третьего – заслуга представителей Франкфуртской школы социальных исследований — Т. Адорно и М. Хоркхаймера: «Мир как гигантское аналитическое суждение… есть явление того же пошиба, что и космический миф, связывавший смену весны и осени с похищением Персефоны». Сущностью мифа Просвещения является вера в человека: «Согласно Просвещению, все множество мифологических фигур может быть сведено к одному и тому же знаменателю, все они редуцируются к субъекту».[7]
Миф в виде исторического события или религиозного представления определяет индуктивное нормотворчество: он представляет собой частное суждение, на основе которого вырабатываются общие суждения. Миф Просвещения дискредитирует любое единичное частное суждение: он представляет собой метод конструирования правовой реальности на основе множества суждений, путем «социального давления»[8], и, как результат, делает акцент на процедурных критериях в ущерб критериям ценностным. Миф Просвещения является основой аналитической традиции права, — пожалуй, наиболее влиятельной традиции современности[9]; ее «процедурные» выводы разделяются Ю. Хабермасом.
[1] Философская энциклопедия. Под ред. Ф.В. Константинова. В 5 т. Т. 2. Автор статьи – Н. Копнин. М.: Советская энциклопедия. С. 234.
[2] Алексеев С.С. Проблемы теории права. Курс лекций. Т. 1. Основные вопросы общей теории социалистического права (1972 г.) // Собрание сочинений в десяти томах. Т. 3. М.: Статут, 2010. С. 170.
[3] Адорно Т.В. Негативная диалектика. Пер. с нем. Е.Л. Петренко. М.: Научный мир, 2003. С. 325-326.
[4] Фуко М. Археология знания. Пер. с фр. С. Митина, Д. Стасова. Киев: Ника-Центр, 1996. С. 29.
[5] Леви-Стросс К. Структурная антропология. Пер. с фр. В.В. Иванова. М.: Астрель, 2011. С. 242.
[6] Барт Р. Мифологии. Пер. с фр. С. Зенкина. М.: Издательство имени Сабашниковых, 1996. С. 270.
[7] Адорно Т., Хоркхаймер М. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. Пер. М. Кузнецова. СПб., 1997 // Электронная публикация: Центр гуманитарных технологий. 21.03.2011. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5521
[8] Харт Г.Л.А. Понятие права. СПб., Издательство С.-Петербургского университета, 2007. С. 92.
[9] Общий обзор см.: Дидикин А.Б. Формирование аналитической традиции в современной философии права // Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция. 2010. Вып. 1. Т. 4. С. 149-165.
