Нестор Иванович Махно немало воевал на территории бывшей Украины и на Донбассе. Но запомнился он не только как политик, анархист и революционер, но и как лирический герой и даже поэт.
Нестор Иванович не был красавцем — пишет Андрей Кривцун. Невысок, узкоплеч, «с каким-то плоским, немножко обезьяньим лицом» (характеристика одного из современников). И всё же сердечные битвы Махно были не менее драматичны, чем его сражения в степях Украины.
Вскоре после возвращения из Бутырки он женился на землячке Анастасии Васецкой, с которой познакомился накануне своего ареста. Они писали друг друга письма, Настя называла Нестора «солнышком». Когда поженились, варила любимому борщ на петушином мясе (как врач советовал), родила сына, который, впрочем, умер во младенчестве. Пару разлучила гражданская война. Во время наступления австро-немецких оккупантов и войск Центральной Рады Настя эвакуировалась в Саратов. Там до неё дошёл слух, что Нестор погиб. Она вновь вышла замуж. Свидеться им уже не судилось.
Потом у атамана был бурный роман с Марусей Никифоровой, женой польского анархиста Бжостека. Как и Махно, она получила 20 лет каторги за убийство урядника, но бежала из тюрьмы, сумела эмигрировать в Париж, вернулась после революции, чтобы сгинуть в пламени гражданской войны.
— Эту рыжеволосую красотку, которая любила ходить в кожаной куртке и с нагайкой, Нестор считал соратницей по борьбе, восхищался её преданностью идее анархии. Именно от Маруси он услышал слова, которых жаждал, но которых ему не говорила Настя: «Ты не такой, как все мы. На тебе печать Бога!» — уверял режиссёр Владимир Савельев, дядя которого был махновцем. — По приказу Троцкого Марусю вместе с её законным мужем повесили в Таганроге — в поле, на столбе. Похоронив их, Нестор поставил крест над могилой. Но мстить за бывших соратников не стал…
Наибольшую известность снискала последняя жена атамана — Агафья Андреевна Кузьменко, которая взяла после свадьбы с Махно имя Галина. Эта учительница — «красивая брюнетка, с очаровательными тёмными глазами и свежим, хоть и смуглым цветом лица» — ходила с мужем в атаки, строчила из пулемёта, перевязывала раны, казнила и миловала проштрафившихся бойцов его армии. «Матушка Галина» — величали её махновцы. И любили, как и батьку — «до безтями».
Вместе с Нестором Галина сполна хлебнула «прелести» эмиграции: тифозные вшивые бараки в румынском лагере для беженцев; польские застенки, где Кузьменко родила единственного ребёнка — дочь Елену; неприветливый Париж.
— Ради того, чтобы поддержать угасающие силы атамана, она вынуждена была работать без отдыха, — уверяет Савельев. — Галина была прачкой, чернорабочей в швейной мастерской… Сама перебивалась с хлеба на воду, чтобы покупать лекарства тяжело больному мужу.
Превращение дерзкого вожака в тихого домоседа, который занимался плетением тапочек из разноцветных веревок, был киномехаником, писал книги, убило любовь Галины. В 1927-м она развелась с Нестором, но поддерживала с ним дружеские отношения вплоть до смерти Махно в июле 1934 года. Батька, которого не взяли ни белая, ни красная пуля, сгинул в 45 лет от костного туберкулёза. Тело было кремировано, а урна с прахом замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез, в ячейке под номером 6685. На последнем приюте атамана выбит неверный год рождения — 1889-й. Но почему-то никто этого до сих пор не исправил.
Галину с дочерью ждали принудительные работы в Германии, репрессии в СССР. Последняя жена атамана пережила его на 44 года и умерла в Казахстане, где отбывала ссылку.
Стихи Махно сильно напоминают лихие песни анархической вольницы и степного разгона, в общем, всего, что он так любил в этой жизни.
КОНИ ВЕРСТЫ РВУТ НАМЕТОМ…
Кони версты рвут наметом,
Нам свобода дорога,
Через прорезь пулемета
Я ищу в пыли врага.
Застрочу огнем кинжальным,
Как поближе подпущу.
Ничего в бою не жаль мне,
Ни о чем я не грущу.
Только радуюсь убойной
Силе моего дружка.
Видеть я могу спокойно
Только мертвого врага.
У меня одна забота,
Нет важней ее забот…
Кони версты рвут наметом,
Косит белых пулемет.
ОТВЕТ БОЛЬШЕВИКУ ДЫБЕНКО
Большевику не веря,
Кричали все в одно:
«Не ври как сивый мерин,
Мы все идем к Махно!»
ПРОКЛИНАЙТЕ МЕНЯ, ПРОКЛИНАЙТЕ…
Песня
Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал.
За тебя, угнетенное братство,
За обманутый властью народ.
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной заодно пулемет.
И тачанка, летящая пулей,
Сабли блеск ошалелый подвысь.
Почему ж от меня отвернулись
Вы, кому я отдал свою жизнь?
В моей песни не слова упрека,
Я не смею народ упрекать.
От чего же мне так одиноко,
Не могу рассказать и понять.
Вы простите меня, кто в атаку
Шел со мною и пулей сражен,
Мне б о вас полагалось заплакать,
Но я вижу глаза ваших жен.
Вот они вас отвоют, отплачут
И лампады не станут гасить…
Ну, а батько не может иначе,
Он умеет не плакать, а мстить.
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал…
1921
Я В БОЙ БРОСАЛСЯ С ГОЛОВОЙ…
Я в бой бросался с головой,
Пощады не прося у смерти,
И не виновен, что живой
Остался в этой круговерти.
Мы проливали кровь и пот,
С народом откровенны были.
Нас победили. Только вот
Идею нашу не убили.
Пускай схоронят нас сейчас,
Но наша Суть не канет в Лету,
Она воспрянет в нужный час
И победит. Я верю в это!
1921
