Последнее эссе из цикла Татьяны Волоконской «Имя Рюрика», в котором рассматривается история домонгольской Руси сквозь призму антропонимики. 

Татьяна Волоконская

История – это вечный танец очень-очень рационального с очень-очень иррациональным; чудес и исполнения небесных пророчеств в ней не меньше, чем интриг и скучных династических браков. Потому, например, фантастическое прозрение Мстислава Безокого и брата его Ярополка, старших внуков Юрия Долгорукого, ослеплённых по требованию владимирцев Всеволодом Большое Гнездо, самым младшим сыном оного же Долгорукого, – прозрение, совершившееся после усердной молитвы в церкви Бориса и Глеба на Смоленщине, – могло с равной степенью вероятности быть как красочным финалом политического спектакля, так и подлинным чудом. Причём чудо – оно на то и чудо, чтобы происходить внезапно, когда его не ждут и уж тем более не делают послушным орудием своих интересов. Так что когда Ростислав «Изгой» Владимирович нарекает старшего сына Рюриком, призывая на свою голову славу, власть, благословение основателей династии и прочие плюшки, то получает он мучительную гибель от яда и унижение своих сыновей, включая смерть того самого первенца Рюрика бездетным. А вот когда спустя столетие тёзка его Ростислав Мстиславич Смоленский решает вернуть имя «Рюрик» в родовой антропонимикон, то выходит из этого невинного желания… Впрочем, о том, что из этого выходит, надо бы говорить по порядку.
Read more

Татьяна Волоконская

Прекрасно зная на собственном примере, чего стоит родственная привязанность перед неудержимым стремлением к власти, отец многочисленных детей Владимир Святославич прикладывает все силы к тому, чтобы красиво разложить этих детей мордами в пол и не позволять им отвлекаться от созерцания изумительных картин, расстилающихся перед их взорами. Принцип «Разделяй и властвуй» становится стержневым для внутридинастической политики Крестителя Руси – и с успехом заменяет куда менее опрятные методы Владимира в его юные годы. Однако в то же время это распределение сыновей по лавкам свидетельствует о том, что сам киевский князь не так прочно сидит на своём престоле, как ему хотелось бы. Ни одну фигуру (даже надоедливого Святополка) Владимир не может окончательно снять с доски, чтобы косвенным образом не усилить кого-нибудь другого. Каким бы грозным самодержцем ни представляли его летописи, Владимиру Святославичу приходится постоянно учитывать в своих действиях множество не самых приятных обстоятельств.

Вот, например, известная история о семейном мятеже Рогнеды Рогволодовны, последствия которой серьёзно перепашут род Рюриковичей (и создадут необходимый прецедент для возвращения имени «Рюрик» в княжеский антропонимикон). История эта по своей сути литературна чуть менее чем полностью и обнаруживает связь одновременно с «Песнью о Нибелунгах» и с трагедиями Еврипида, не считая всяких скандинавских легенд, но нам сейчас важны её результаты. Результаты же таковы, что дерзнувший воспротивиться отцу Изяслав Владимирович вместе со своей матерью высылается, так сказать, к родным пенатам – в некогда усмирённую Владимиром Полоцкую землю. И объявляется эта ссылка актом великой княжеской милости, потому как изначально Владимир планировал с обнаглевшей супругой расправиться куда более примитивным и действенным способом.

Вопрос: для чего ему понадобилась эта опала? Read more

Татьяна Волоконская

Для того чтобы понять, что не так с Владимиром и его статусом в родовой цепи, нужно немного потеоретизировать об особенностях майората на Руси. Всё дело в том, что принцип «лествичного» наследования власти у Рюриковичей приводит, в общем-то, к закономерному результату. Горизонтальная передача престола с безжалостным вымарыванием из династической линии всех потомков князя, умершего прежде своих предшественников, оборачивается парадоксом: со сменой поколений великокняжеский титул постоянно смещается в сторону всё более младших ветвей рода. Невероятно важно при этом одно коварное обстоятельство: повышаясь в своём политическом статусе, представители этой самой младшей ветви остаются ровно на той же низкой родовой ступени. Иными словами, происходит рассинхронизация семейного и династического положения едва ли не каждого из Рюриковичей, сопровождающаяся естественной утратой наиболее, казалось бы, значимых для рода имён, «не положенных» младшим сыновьям, как бы ни была велика их фактическая власть. Read more