Тимофей Алёшкин
Автор благодарит уважаемого Эрмона за консультации и помощь. Все ошибки и неточности остаются целиком на совести автора.
Солнце над Римом тихонечко катилось по ясному летнему небу. Не было видно ни тучки, ни птицы. Любой авгур бы подтвердил, что все знамения в тот день боги явили самые благоприятные и не то что беды, даже и неприятностей ничто не предвещало.
Квинт Лутаций Катул подошёл к дому и приказал привратнику открыть дверь.
– Не открываю, господин, – ответил привратник.
Катул оторопел. Он оглянулся по сторонам мол, глядите, квириты, что творится, но поблизости на улице, как назло, никого не было. Катул в упор посмотрел на привратника и медленно, чуть не по слогам, повторил:
– Открой дверь.
Раб замотал головой, так что цепь зазвенела.
– Не могу, господин, – сказал он жалобным басом. – Госпожа запретил.
– Открой дверь твоему господину! – это вышло у Катула уже довольно громко. Всем известно, что Квинт Лутаций был человек кроткий, но тут уж он начал сердиться.
Раб за окошком прятал глаза, громко сопел, пригибал бритую голову, как–то даже вилял плечами, он весь был само раскаяние и почтение, но с места не двигался. Катул поднял руку и сделал шаг к привратнику.
– Прибью, – сказал он. Раб отступил.
– А госпожа сказал, что убить, – ответил он. Катул с поднятой рукой шагнул ближе, привратник отступил и исчез из виду. Потом его вытянувшееся лицо опять вынырнуло, уже поодаль.
–– Я тоже убью, – сообщил ему в окошко Катул, – обратно в гладиаторы продам.
– Ты не убить, господин, ты хороший. Ну, продать, ну что же. А госпожа сейчас убить, она Батту приказал. Read more
Римляне считали, что победы и процветание своего города они заслужили тем, что были самым благочестивым и почитающим богов народом – а боги за это давали Городу военные победы и благополучие. 
